Информационно-аналитический портал Союзного государства совместно с Национальным пресс-центром Республики Беларусь провели интернет-видеобрифинг с участием заведующего кафедрой международной политики Академии управления при Президенте Республики Беларусь, доктора политических наук Сергея Анатолиевича Кизима.

Тема видеобрифинга – «Интеграция Беларуси и России в рамках Союзного государства: итоги и перспективы».

В этом году исполняется 15 лет со дня подписания Договора об образовании Сообщества Беларуси и России – фактическое начало строительства Союзного государства. Давайте вспомним о том, как это было.

Если говорить о начале 90-х, то в это время было много иллюзий. Некоторые искренне доверяли западным советникам, присланным из Великобритании лично Маргарет Тэтчер. Хлопотали американский президент, французский премьер-министр, присылали своих советников. Советники говорили, что раньше у вас была командная экономика, очень не эффективная. Они уверяли, что надо предпринять достаточно простые меры – возродить в людях частную инициативу, из больших предприятий сделать маленькие и средние, потому что большим предприятиям очень сложно работать на мировой арене. Поэтому надо их реструктурировать, изменить форму собственности, сделать их частными, сделать, к примеру, из большого завода на 30 тыс. человек 15-20 мелких, дееспособных, уверенных в себе, ориентированных на частную собственность и завоевание рынков эффективных предприятий.

То есть, все эти декларируемые блага очень легко достигнуть, стоить сделать эти шаги, говорили они, и буквально два три года, и у вас будет уровень жизни Швейцарии. «Вы же такие умные, способные, вы ракету первые в космос запустили, первый спутник, первого космонавта…» Конечно, они знали, как польстить, как преподнести определенные вещи. А люди, которые их слушали, все это принимали за чистую монету и искренне верили, что действительно, теперь Россия избавилась от нахлебников, и все блага можно трансформировать на основе более эффективной частной собственности в швейцарский уровень жизни.

Но при этом многие из тех, кто слушал этих советников, прежде всего, хотели швейцарский (и еще выше) уровень жизни лично для себя. Они считали: Россия огромна, сначала мы для себя сделаем уровень жизни, а потом и населению перепадет. То есть, очень негативную роль играл коррупционный фактор. То же самое было в Украине, то же самое до 1994 года было в Беларуси, только более медленными темпами. Потому что у нас население очень консервативно, традиционно, и оно в упор не понимало, почему вчерашний двоечник сегодня бродит с золотой цепью на шее, ездит в Порше, кричит на милицию и т.д. У нас в Беларуси не понимали, в чем же здесь прогресс. Ведь должно быть наоборот: в обществе должна быть дисциплина, сильная милиция, никого не должны взрывать на улицах, автомату Калашникова место либо в армии, либо в музее, а не на улицах городов. Поэтому такой новый порядок в Беларуси абсолютно не прижился, и А.Лукашенко совершенно неслучайно стал Президентом. Даже политические враги говорят, что А.Лукашенко не случайный Президент.

В России тоже пришел момент непонимания, осознания, что все это – сладкая сказка, и Швейцарии в России на самом деле не будет, а то, что было в 80-е годы, уже становится мечтой. Население было очень озабочено тем, что обещали-то швейцарский уровень жизни, а оказался колумбийский дикий капитализм с элементами наркотрафика, терроризма, коррупции и всего остального. То есть, вовсе не к этому стремилось население. И уже к концу первой половины 90-х идет очень мощное движение отторжения («спасибо, попробовали, очень не понравилось»). В Беларуси оно обусловило приход к власти А.Лукашенко, который стал проводить совершенно осознанные реформы, направленные на то, чтобы из экономики убрать все дикое и оставить только цивилизованное.

Тогда (в первой половине 90-х) словом «советский» пугали. Но зачем пугать, к примеру, советским детским садиком? Если практически по всему СНГ в 90-е годы детские садики приватизировались и превращались в офисы и банки, то в Беларуси с приходом А.Лукашенко этот процесс быстро остановили, обернули вспять. И сегодня многие представители стран СНГ, приезжая к нам, удивляются, что в Беларуси ребенка можно очень быстро и просто пристроить в детский сад. Я знаю, что в некоторых странах СНГ для этого нужно отстоять в очереди три года. То есть, советская система дошкольного образования была более чем неплоха.

Да и среднего и высшего образования, как показала практика. В 90-е годы начали массово переманивать за рубеж тысячи советских интеллектуалов, особенно инженеров, конструкторов, архитекторов, математиков, биологов, физиков. Оказалось, что в этих отраслях высшего негуманитарного образования в странах бывшего Советского Союза готовят отличных специалистов, которых с большим удовольствием начали перехватывать западные корпорации. И действительно, тогда была страшная утечка мозгов.

То есть, иллюзий было все меньше, вместо Швейцарии возникает коррупционная Колумбия или Албания, если не Сомали, в западных газетах начали появляться статьи, что Россия – это нижняя вольта с ядерными ракетами, коррумпированное разлагающееся государство. Плюс проблемы с дезорганизацией в управлении, которые стали возникать. Многие субъекты Российской Федерации приняли конституции, фактически противоречащие федеральной конституции. То есть, Россия из федерации фактически превращалась в конфедерацию, а от нее до образования десятков новых государств всего один шаг.

Таким образом, развивались процессы деградации, разрушения экономики. Промышленные предприятия, которые разъединяли на десятки мелких, гибли десятками. А оставшиеся крупные, попадая в частные руки, либо гибли, либо стагнировали, потому что новые владельцы, осознавая, каким образом они получили эти предприятия, понимали, что в условиях массовых протестов населения это может аукнуться. И если к власти придет кто-то, кто будет отстаивать социальную справедливость – а в Беларуси это произошло – все придется возвращать. А зачем инвестировать в эти предприятия средства? Лучше вывести как можно быстрее куда угодно - в швейцарские банки, на Каймановы острова – лишь бы не там, где украл.

Все эти факторы привели к тому, что и в России осознали, что она может быть могучим государством, а может и развалиться. То есть, если Россия хочет быть могучим государством, то она должна на кого-то опираться. Российской демографической массы на ее огромные пространства не хватает, технологическая база разрознена в связи с крахом Советского Союза, на российский, на украинский гигантский технологический комплекс, приходящий в упадок, и на белорусский, тоже стагнирующий из-за нехватки финансирования.

И в этих условиях шло обсуждение – с кем интегрироваться? Украину уже упустили, она уже тогда очень уверенно позиционировала себя, как будущего члена Евросоюза, но время показало, что это все было очень иллюзорно. Россия понимала, что из той небогатой ресурсной базы, которой она обладала в 94-95 годах, предложить Украине было нечего. И встал другой вопрос: может у нас есть, что предложить в рамках интеграции Беларуси?

Беларусь была сама заинтересована в интеграции с Россией. Белорусские товары знают и любят на российском рынке, нефть и газ в Беларусь поступали только из России, 93% нашей энергетики работало на российских привозных ресурсах. То есть, сами политические, экономические, культурные, даже ностальгические факторы подталкивали к тому, чтобы начало строиться Союзное государство.

И в 1995 году мы видим ряд очень серьезных шагов – подписание таможенного союза (который потом, правда, не реализовался в жизнь), договор о добрососедстве и сотрудничестве России и Беларуси, и, наконец, символическое убирание пограничного знака между Беларусью и Россией. Все эти процессы, нарастая, трансформировались 2 апреля 1996 года в Сообщество Беларуси и России.

То есть, первый этап интеграции был обусловлен множеством факторов, в том числе серьезным разочарованием в западных учителях, тем, что все, что они обещали, оказалось совершенно неверным.

Сергей Анатольевич, какие этапы прошло Союзное государство за 15 лет?

Если брать наибольший расцвет Союзного государства, то это, конечно, 1996-1999 годы. Это и трансформация сообщества в союз, а союза непосредственно в Союзное государство.

После этого начинается постепенная стагнация. Проекты, которые должны были быть приняты – союзная конституция, общая валюта, высокая интеграция финансового рынка, рынка услуг, транспорта, коммуникаций – очень серьезно затормозились, многие из них до сих пор остаются делом далекого будущего.

То есть, наиболее продуктивными были эти три года, с 96-го по 99-й. Было принято множество документов, прошло множество встреч. А дальше, с 2000 года у нас начинается серьезное замедление союзного строительства. Фактически, за последние прошедшие 10 лет самые серьезные достижения были сделаны в обеспечении равных прав граждан Беларуси и России. Сейчас население спокойно перемещается из Беларуси в Россию, и наоборот. Медицинские услуги для белорусов в России и для россиян в Беларуси стали доступны. Высшее образование: тысячи белорусов учатся в России и россиян в Беларуси. Пенсионеры могут свободно выбирать, где хотят жить, и по отношении к ним не будет никакой дискриминации.

Некоторый прогресс был достигнут в военной сфере. Создана общая система ПВО, создана совместная военная группировка. Это достаточно серьезные достижения, которые помогают жителям Беларуси и России чувствовать себя в большей безопасности.

Вот такие основные этапы союзного строительства можно выделить.

И, конечно же, в этом году мы видим серьезный ренессанс идей союзного строительства, в т.ч. в рамках Таможенного союза, Единого экономического пространства и будущего потенциального Евразийского союза.

2011-й год стал во многом знаковым для Союзного государства. В этот год были приняты многие важные решения, разрешены многие проблемы, казавшиеся ранее почти неразрешимыми. Какие, на ваш взгляд, события уходящего года имеют для союзного строительства наибольшее значение? С чем Союзное государство вступает в новый 2012-й год?

Можно смело сказать, что новое дыхание союзное строительство в этом году получило в связи с тем, что начали ускоряться процессы в Таможенном союзе Беларуси, России и Казахстана. Те многие вещи, которые были недоделаны в рамках Союзного государства, в частности, таможенный союз, провозглашенный еще в 1995 году, стали реализовываться в рамках трехстороннего формата. Но при этом необходимо отметить, что многие вещи, уже реализованные в рамках двустороннего белорусско-российского формата, пока не планируются к реализации в рамках тройки. То есть, по отдельным аспектам союзная интеграция в данный момент намного глубже, чем в рамках Единого экономического пространства. Но по отдельным моментам ЕЭП гарантирует гораздо большую защиту предприятий от конкуренции, которая может подорвать их дееспособность.

Если брать в плане финансов, то с вводом в действие Единого экономического пространства у нас создается единый финансовый рынок. Если раньше белорусское предприятие с большими трудностями выходило на какой-то российский, и тем более казахстанский кредит, то теперь все это будет достаточно просто, потому что у нас формируется единый рынок. Теперь само предприятие может выбирать любой банк, будь то белорусский, российский или казахстанский, где лучше условия обслуживания, ниже процентная ставка и т.д. Это вызовет мощнейшую конкуренцию финансовых структур, в результате которой белорусские, российские и казахстанские предприятия будут получать все более привлекательное кредитование.

Дальше. У нас начинается серьезная конкуренция. Национальные органы каждого из трех государств уже не могут каким-то образом не пустить к себе на рынок товары другой страны. В этих условиях, когда товары спокойно перемещаются между Беларусью, Россией и Казахстаном, возникает ситуация, когда на рынках побеждает тот товар, который более привлекателен, лучше упакован. Будет развиваться маркетинг: если хочешь выгоднее продать свой товар, должен его красиво упаковать, предложить его потребителю в тех формах и видах, которые ему будут интересны. Конкуренция очень серьезно повлияет на развитие предприятий, которые сейчас имеют достаточно отдаленное представление о настоящей конкуренции, потому что раньше их защищало собственное правительство. А теперь их будет защищать только собственная гибкость, умение принимать инновации, находить лучшие кредиты, завоевывать рынки Таможенного союза общим объемом в 168 млн. потребителей. И сейчас очень важно, чтобы эта конкуренция не была направлена против отдельных стран тройки, потому что это бессмысленная трата ресурсов. Нам важно, чтобы наиболее серьезные производства, которые способны поставить наиболее конкурентоспособные товары на внешний рынок, начали интегрироваться между собой. Потому что в данный момент, в отличие от того, что в 90-х годах рассказывали западные советники о мелких и средних предприятиях, которые захватывают глобальные рынки, мы видим, что на самом деле эти рынки захватывают транснациональные корпорации. Это гиганты, которые на науку тратят больше, чем может тратить среднее европейское государство. А мелкий и средний производитель, выходя на глобальные рынки и конкурируя с этими монстрами, ничего не может предложить нового и более востребованного ни по качеству, ни по удобству для потребителя, и просто обречен на вымирание. Поэтому, если в следующие годы у нас сложится ситуация, что казахстанские предприятия будут конкурировать с белорусскими и т.д., и они во взаимной войне уничтожат друг друга, не используя возможности консолидации, то это не та конкуренция, которая нужна. Нужна та конкуренция, которая позволит оставить довольным потребителя на внутреннем рынке и как можно больше экспортировать. Причем экспортировать нужно как можно более технологический продукт, потому что именно он приносит наибольшую добавочную стоимость. Можно экспортировать товары, в которые вложено мало труда, максимально приближенные к первичному виду – срубил дерево, сучки опилил и продал. Но потом будешь покупать финскую мебель, которая в сто раз дороже, чем исходное сырье. Такого тоже нельзя допускать. И есть серьезная надежда, что в рамках единого рынка товаров будут созданы кооперационные структуры между аналогичными производствами Беларуси, России и Казахстана, которые получат более мощную финансовую, технологическую, маркетинговую базу и смогут конкурировать с крупнейшими китайскими, японскими, французскими и прочими корпорациями, распространяя социальное благополучие по всей территории стран Таможенного союза.

Возвращаясь к политической жизни Союзного государства: в этом году в Союзном государстве произошло важное событие - назначен новый Государственный секретарь СГ Григорий Рапота. Как вы оцениваете данное назначение, и что оно принесет Союзному государству?

Очень позитивно оцениваю. Известно, что он высокопродуктивный человек. В частности, когда он работал в одной из военных структур РФ в конце 90-х, всего за полгода он существенно усилил экспортную составляющую и, серьезно реорганизовав эту структуру, сделав ее намного эффективнее. Также он занимал высокие посты в самых разных интеграционных структурах (в том числе и ЕврАзЭС), важнейшие посты в РФ. С этих высоких постов он был перенаправлен на эту должность. Глава федерального округа в России – это человек, который входит в 20-ку наиболее влиятельных людей в стране. И то, что перед этим Григорий Рапота был главой другого федерального округа (то есть, после определенных достижений из одного округа его перевели в другой), говорит о том, что он действительно эффективный чиновник. У него прекрасная карьерная история, прекрасные отзывы о том, что многие вещи Рапота может делать на серьезном системном уровне. Привлекает также то, что у него техническое образование, то есть он прекрасно понимает, что такое современные технологии и современное технологическое производство. А именно этим мы, прежде всего, и должны заниматься. Если у нас не будут развиваться новые технологии и технологическая база (и в рамках Союзного государства, и в рамках Единого экономического пространства) - у нас не будет будущего. Мы можем застыть где-то на уровне развития африканских и латиноамериканских стран. Мы же нацелены на создание цивилизованных стран, с высоким уровнем жизни, культуры, влияние которых на международной арене будет увеличиваться с каждым годом. Глядя на такое государство, у других стран должно возникать желание присоединиться. Центральная идея любой интеграции – сделать участвующие страны привлекательными для других интеграционных субъектов и повысить свою конкурентоспособность и значимость на международном уровне. В связи с этим в страну-участницу интеграции начнут приходить технологии и инвестиции, и появятся новые возможности взаимодействия со странами, входящими в интеграционный блок. Мы сами видим, что происходило (и происходит) со многими постсоветскими странами в сравнении с США, в сравнении со многими Европейскими республиками и Китаем. В данных государствах предлагали более привлекательную глянцевую картинку, за которой иногда оказывалось совершенно не то, что предлагалось (Евросоюз и США). Но, тем не менее, они могли это предложить. А Россия, к сожалению, в связи со многими факторами для многих стран утратила свою привлекательность.

Для Москвы на сегодняшний день очень важно, чтобы это был не просто интеграция ради интеграции. Данное взаимодействие должно давать конкретные конкурентные преимущества России, Беларуси и Казахстану на международной арене, как единому интеграционному блоку. В Казахстане прекрасно понимают, что технологическое перевооружение, о котором мечтает президент Казахстана, невозможно без серьезной интеграционной структуры. Государство с населением в 16 млн. человек, пусть даже с богатейшими сырьевыми источниками, не может рассчитывать на тот технологический прорыв, который может быть сделан в рамках 168 миллионного интеграционного пространства. И в силу этого Казахстан активно к нам присоединяется.

И поэтому мы можем говорить, что Союзное государство рассчитано не только на союз Беларуси и России. Еще в начале образования Союзного государства оговаривалось, что при желании к союзу смогут присоединиться и другие страны. Поэтому, когда мы сейчас говорим о евразийском интеграционном процессе, мы напоминаем о том, что любое желающее государство (к примеру, Казахстан, Кыргызстан, Украина) могут принять в этом участие на условиях, выработанных в рамках Союзного государства. И все это может трансформироваться в Евразийский союз для трёх, четырёх, пяти государств, максимизируя те преимущества, которые могут получить на глобальной арене.

Сергей Анатольевич, говоря о Евразийском союзе, который начал формироваться в этом году с участием Беларуси, России и Казахстана, можно сказать, что он является логическим продолжение Таможенного союза. Какова ваша оценка данного интеграционного проекта? Какова судьба Союзного государства в контексте Таможенного союза и чего стоит ожидать от ЕЭП в будущем?

Конечно, хотелось бы, чтобы Союзное государство трансформировалось в Евразийский союз, куда бы вошел и Казахстан. То есть хотелось бы не дублировать какие-то процессы интеграции в рамках будущего Евразийского союза, а развиться из Союзного государства в новую форму. Президент Беларуси говорил, что если в рамках Таможенного союза, ЕЭП и будущего Евразийского союза будет достигнут тот же уровень интеграции, что существует сейчас между Россией и Беларусью, то почему бы Союзному государству не перерасти из одной формы в другую. При этом образуется новое Союзное государство при участии не двух, а трех стран.

Что же сдерживает такой вариант развития событий? Например, то, что Казахстан имеет определенную настороженность. Естественно, что Казахстан – это государство с населением в 16 миллионов, с большим запасом природных ресурсов (уран, газ, нефть, молибден и т.д.) и, по большому счету, в этом ресурсном плане ни от кого не зависит. И такой важный фактор для Беларуси, как минимизация стоимости природных ресурсов в рамках интеграции с Россией (где всё это есть), для Казахстана никакого значения не играет. У них другая задача: реорганизовать свой промышленный комплекс так, чтоб он мог работать на своих природных ресурсах, производя высокотехнологичную продукцию. Учитывая, что Казахстан – страна большая по площади, богатая по запасам ресурсов, ее ориентация в интеграционных процессах имеет две приоритетные стороны: военная безопасность и обеспечение высокотехнологичного производства.

Но сложно говорить о том, что Казахстан уверенно, без сомнения, подойдет к вопросам такого уровня интеграции, какая уже есть в Союзном государстве: общая система ПВО, общая военная группировка войск.

Есть также определенные сомнения в создании наднациональных органов на политическом уровне и обеспечении друг другу серьезных гарантий. Грань военной безопасности, что будет достигнута в рамках ОДКБ, и грань технологического пространства, необходимого для создания и модернизации высокотехнологичного казахстанского промышленного комплекса после введения в действие ЕЭП (1 января 2012 г.) может показаться достаточной для руководства Казахстана. И тогда Союзное государство, несмотря на Евразийский союз, сохраняется и в будущем, потому что имеет большую степень интеграции, чем имеет Казахстан, Россия и Беларусь в рамках ЕЭП и Таможенного союза. То есть судьба Евразийского союза может варьироваться, в зависимости от позиции, которую примет Казахстан.

Но, конечно же, важна роль России. На какую степень политической интеграции готова пойти Россия, учитывая, что это одна из крупнейших стран мира с громадным количеством ресурсов. Ведь нужно учесть тот фактор, что важнейшие политические решения эта страна хочет принимать самостоятельно.

И в Беларуси есть определенные сомнения: как может крохотная, в сравнении с Россией, страна интегрироваться на равных в какие-то серьезные политические структуры.

То есть любой вариант Евразийского союза, охватывающий политические структуры, должен дать совершенно четкие, адекватные гарантии всем участникам интеграционных процессов, что они сохранят за собой все свои главные полномочия. А если в интеграционный центр и будут переданы некоторые политические полномочия, страны должны быть уверены в том, что это не будет использовано против них, во вред их экономике, суверенитету, безопасности.

И, если мы говорим, например, о введении единой валюты в рамках ЕЭП, то должны взять во внимание опыт ЕС, где мы видим, что кроме всех известных преимуществ единой валюты есть и другие: снижаются издержки на процедуру обмена валюты (например, белорусский рубль/доллар и наоборот). Сокращая данные расходы можно увеличить рост ВВП. Но есть и серьезные недостатки. Когда объединяешь экономики разного уровня, естественно из них страдает самая слабая. Потому что при возникновении проблем в экономике, их можно снизить инфляцией, воздержавшись от сильной безработицы. Но при наличии единой валюты о какой инфляции можно говорить? Какая инфляция в Греции, если в Германии все хорошо? Германия не собирается инфляционировать евро, чтобы помочь Греции. То есть, в этой ситуации есть серьезные ограничения.

То есть, вы считаете, что Союзное государство, как многовекторный интеграционный проект еще не исчерпало свой потенциал, и путь к прогрессу лежит через расширение?

Да, его потенциал в расширении на тройку или четверку. Мечтой является включение в интеграционный процесс Украины, но пока это мечтой и остается. Если расширение не реализуется, Союзное государство будет вполне нужной интеграционной структурой неограниченное количество лет, потому что ни России, ни Беларуси от этого отказываться не нужно.

Главное в интеграции, конечно же – это принцип справедливости. Принимаемые решения должны быть выгодными для всех сторон, участвующих в интеграции. Если вдруг в рамках интеграции начинают приниматься невыгодные для одной из сторон решения, интеграция тут же затормаживается, ведь суверенные полномочия по-прежнему есть у всех.

И в завершении – ваш экспертный прогноз на 2012 год: как на ваш взгляд будет развиваться Союзное государство в следующем году? Какие факторы – внешние, внутренние, экономические, политические и т.д. – будут иметь наибольшее влияние на процессы союзного строительства?

В следующем году в рамках Единого экономического пространства Союзное государство будет получать дополнительные возможности. То, что будет реализовываться на арене трех государств, даст позитивный эффект и для Союзного государства.

Что касается вызовов, то их будет большое количество. Это и громадный наркотраффик из Центральной Азии, который совершенно невозможно остановить. Невозможно делать модернизацию промышленности, если миллионы граждан находятся в наркотическом опьянении, и воруют и грабят, чтобы добыть денег на очередную дозу наркотиков.

Далее, мы видим сами первые месяцы вовлечения Казахстана в евразийскую экономическую интеграцию. Что мы видим сразу в декабре – совершенно не приемлемую ситуацию, когда целый город оказывается захвачен некими антигосударственными группировками, которые открыто бросают вызов власти. И не важно, какие там были социальные или экономические первичные причины, но они были использованы, вполне вероятно, внешними силами для того, чтобы притормозить интеграцию. Это очень прискорбная ситуация, потому что если Казахстан сравнить с любым другим центрально-азиатским государством, то он окажется в несомненном выигрыше по уровню жизни и по перспективам в будущем. Если уж в такой образцовой центрально-азиатской стране начинают раскачивать социально-экономические и политические процессы, проводят дестабилизацию, то нужно говорить об откровенном присутствии некоей стороны, заинтересованной в том, чтобы извлечь Казахстан из процессов интеграции, оставить один на один с сильными внешними игроками, чтобы потом, возможно, разорвать по кусочкам, или поставить своих людей, которые позволят разграбить весь его богатейший природный потенциал, т.е. сделать марионеточное государство на подобие Ливии после того, что с ней сейчас произошло.

Это очень серьезная угроза. Я думаю, что в рамках интеграции 2012 года, прежде всего в рамках ОДКБ, нужны будут очень серьезные ответы на все эти вызовы. И те решения, что были приняты на последнем мероприятии ОДКБ 19-20 декабря, внушают надежду. Была одобрена программа вооружения, высказана готовность помощи другу, задекларировано то, что КСОР будут помогать государствам-членам ОДКБ в том числе и при чрезвычайных ситуациях. Был реализован ряд серьезных договоренностей. Но в будущем нужно еще больше серьезных мероприятий в рамках ОДКБ.

В Едином экономическом пространстве нужно будет заботиться о каждом государстве, в том числе и с экономической точки зрения. И нас обнадеживают те заявления о том, что теперь любые экономические санкции, вводимые против членов ЕЭП, будут анализироваться всеми его членами, и все три государства будут искать адекватный ответ на эти санкции и оказывать друг другу поддержку. То есть тот же вопрос экономических санкций, который остро стоит для Беларуси, оказавшейся без вины виноватой, многими рассматривается, как естественное продолжение политики расширения сфер влияния евроатлантической цивилизации. В силу этого оказывается громаднейшее политическое, экономическое, культурное, цивилизационное давление. И конечно же Единому экономическому пространству нужно заботиться о том, чтобы крошечная по геополитическим глобальным меркам Беларусь могла дальше оставаться суверенным государством, и в качестве такового выражать волю к участию в единых интеграционных процессах.

Поэтому вызовов достаточно много. Конечно же, то, что связано с «арабской весной». То, что еще совсем недавно с фанатично блестящими глазами западные комментаторы и политологи называли в камеру волной демократизации, сейчас навевает все больше пессимизма. Сейчас можно смело сказать, что наверное, даже «Аль-Каида» с ее лозунгом глобального исламского халифата меньше сделала для его возникновения, чем участие Запада в событиях «арабской весны», когда вместо светских правителей, ставивших заслон на пути радикального терроризма, сейчас к власти в тех странах приходят правительства, которые будут, возможно, марионетками в руках тех исламских государств, где степень радикализации гораздо выше. Светскими они не являются, и могут использовать ситуацию ухода светских режимов для создания сильных исламских режимов, а потом соответственно того самого исламского халифата, который так хотелось бы установить «Аль-Каиде» в качестве вызова всему миру, в том числе, с определенными военными последствиями. В этой ситуации ряд государств региона фактически манипулировали военной мощью США, чтобы поставить своих людей у власти после того, когда западные войска оттуда уйдут, и исламизировать общество, чтобы создать критическую демографическую, политическую и военную массу на этом пространстве. И эта ситуация, конечно, многих настораживает. Против ислама мы ничего не имеем. Казахстан, в принципе, светское государство с сильным исламским элементом. Много мусульман есть и в России. В Беларуси 600 с лишним лет живут татары, которые исповедуют ислам. То есть, против мирного ислама в нормальном, традиционном понимании – мирной хорошей религии, говорящей о добре и справедливости – мы иметь ничего не можем. Но против попыток радикализировать ислам, использовать его для сколачивания радикальных групп государств, конечно, нужно противостоять, в том числе и каждому светскому исламскому государству. Потому что, идти, к примеру, к третьей мировой войне никому не надо. Я уверен, что абсолютно никто этого не хочет из подавляющего числа христиан, мусульман, буддистов. Никому не нужна глобальная война. А лозунги у некоторых радикалов достаточно чреваты определенными военными последствиями.

Сергей Анатольевич, в следующем году в марте месяце в России произойдет серьезное событие – выборы президента. И не для кого не секрет, что следующим президентом РФ скорее всего станет Владимир Путин. Скажите, что это принесет Союзному государство и как повлияет на интеграционные процессы?

Мы видим совершенно четкую реакцию запада. Запад обеспокоен: как так? Опять сильный президент, который в своем выступлении в Мюнхене в 2007 году достаточно четко очертил позицию России, как сильного государства. И Западу с его приходом кое-где придется потесниться и кое-что вернуть, что когда-то он подхватил под горячую руку, когда Россия, откровенно говоря, была слабым государством, деморализованным сильными элементами проникновения западного политического, экономического и финансового влияния. В связи с этим Россию экстренно приняли в ВТО (до этого момента это событие затягивалось). Оказалось, что позиция грузинской стороны абсолютно неважна. Евросоюз тут же заставил Грузию (довольно грубым образом) снять все претензии к России Тут же Барак Обама завел речь о том, что дискриминационную поправку Джексона-Веника надо все-таки убрать (и скорее всего ее уберут). То есть Запад начал соображать: что президентом скоро станет тот, кто настроен к Западу менее хорошо, чем ныне действующий президент Медведев. Теперь, соответственно, во главе Российского государства станет человек, который имеет свои собственные взгляды на отношения Запада и России.

Западные страны задались вопросом: а что было сделано для того, чтобы вновь приходящий президент был более либерально настроен? Сразу начались действия в этом направлении. Если в 2007-2008 году они Россию еще запугивали, то сейчас они начинают делать подарки. О чем это говорит? О том что, занимавший лидирующее положение на международной арене Запад на грани упадка и политического, и финансового, и экономического влияния. Данное положение заставляет страны ЕС торговаться, давать какие-то льготы, о чем раньше не было речи. Я думаю, что Владимир Путин – это очень опытный политик. И если Запад начинает сдавать позиции, то грех этим не воспользоваться. В том числе и России, и Беларуси, и Казахстану.

А чем больше мы будем интегрироваться и давить на Запад, чтобы получить все необходимое нашим странам, и чем больше у нас будет природная и ресурсная база, чем лучше технологическое и геополитическое положение, тем больше мы сможем получить оснований, чтобы союз трех государств имел как можно более выгодную позицию на мировой арене.

С моей точки зрения, Владимир Путин будет испытывать больший интерес к развитию отношений России и Китая. В этом плане за последние 4 года были сделаны очень серьезные наработки. В том числе и между Беларусью и Китаем, между Казахстаном и Китаем. В частности, в следующем году начнет работу Великий шелковый путь. По крайней мере, основные коммуникации Китая с Казахстаном будут построены. В Беларуси они уже есть, а в России их нужно модернизировать. Но уже имеющаяся инфраструктура в Беларуси позволяет все вести.

Фактически, роль России на международной арене наиболее сильная, и я надеюсь, что мы сможем сделать правильные выводы из тех противоречий, которые в свое время возникали между нашими странами. В будущем противоречия эти будут сняты. В этой ситуации Россия увеличит свои силы за счет Казахстана и Беларуси. И все вместе мы получим гораздо больше преференций, чем могли бы получить по одиночке с Западом и с Востоком.