Правовой портал Программы Проекты Информация о закупках Видеохроника Аудиоматериалы Фотогалереи Библиотека союзного государства Конкурсы Викторины и тесты Интернет-приемная Вопрос-ответ Противодействие коррупции Архив Контакты
Наверх

К 100-летию начала Первой мировой войны

Представления о будущем конфликте накануне Первой мировой войны

Традиционно рассматривая проблему принятия решений в июле 1914 г. (и более широко – проблему происхождения Первой мировой войны), историки указывали на различия в представлениях о характере, масштабах, продолжительности войны, распространенных в начале ХХ в., с одной стороны, и реальностью войны – с другой.

Обращаясь к истории Первой мировой войны, в частности кпроблеме ее происхождения, невозможно игнорировать сферу идей, мировосприятие отдельных людей, политических и военных элит, обществ европейских государств в преддверии войны.

Традиционно рассматривая проблему принятия решений виюле 1914 г. (и более широко – проблему происхождения Первой мировой войны), историки указывали на различия в представлениях о характере, масштабах, продолжительности войны,распространенных в начале ХХ в., с одной стороны, и реальностьювойны – с другой. Фактор неспособности предвидеть масштабы,жертвы и последствия будущей войны часто приводился в качестве одного из объяснений того, почему решение о ее начале былопринято правящими кругами и в ряде случаев с воодушевлениемподдержано в обществах воюющих государств.

Как на свидетельства неверных прогнозов исследователи ссылались, с одной стороны, на военные планы (в первую очередьгерманские), а с другой – на данные о «настроении 1914 года», обэнтузиазме, охватившем, прежде всего, молодежь и проистекавшем отчасти из романтизированного представления о войне, которое предполагало ее скорое победное окончание. Опасения «неуспеть» на войну, остаться в стороне от грандиозных историческихсобытий зафиксировано в дневниках и воспоминаниях современников.

Произведения художественной литературы, вышедшиеиз-под пера участников войны, передают атмосферу ее начала,связанные с ней надежды и ожидания, рисуют картину опьянениявойной, обещавшей «величие, силу, торжество».

Тезис о распространенных в обществе представлениях о скоротечности будущегоконфликта частично подтверждается ссылками на появившиесяв начале войны прогнозы ее завершения к Рождеству, которые,хотя и не являлись преобладающими, все же были характерныдля части как солдат, так и гражданского населения.

«Иллюзия короткой войны», согласно долгое время господствовавшему в историографии взгляду, доминировала в средевоенного и политического руководства великих держав, преждевсего, Германии. Еще в середине 1950-х гг. немецкий историкГ. Риттер опубликовал документы германского плана войны –плана Шлиффена, предполагавшего осуществление разгрома Франции в течение шести недель. В качестве свидетельства расчетана скоротечную кампанию может рассматриваться тот факт, что впреддверии войны огромное значение придавалось темпам мобилизации. Это было связано с представлением о решающей ролидля исхода войны первого крупного сражения, одним из условийуспеха в котором являлась способность быстро мобилизовать и развернуть доступные силы. Даже в островной Великобритании начальник оперативного отдела Генерального штаба Г. Вильсон настаивална том, чтобы в случае принятия решения о войне мобилизацияи отправка экспедиционных сил на континент была проведенав возможно более короткие сроки. Отсутствие среди кадровогосостава русской армии «ожиданий длительной войны», «уверенное» и «спокойное» отношение к ее началу отмечал занимавшийв 1914 – первой половине 1915 г. пост генерал-квартирмейстерапри Верховном главнокомандующем Ю. Данилов.

01. А. фон Шлиффен.jpg

А. фон Шлиффен

Однако в ряде авторитетных современных исследованийвысказывается определенный скептицизм в отношении тезиса об«иллюзии короткой войны». Работы А. Момбауэр, Ш. Ферстера, Х. Страчана, Т. Зюбера рисуют более сложную и противоречивую картину военного планирования, чем это представлялосьранее. Так, А. Момбауэр и Ш. Ферстер приводят убедительные свидетельства того, что германские военные не верили в скоротечность войны, а план Шлиффена рассматривался его преемником на посту начальника генерального штаба Г. фон Мольтке-младшим лишь как план начальных операций войны. К июлю1914 г. относятся слова Мольтке: «Мало кто может представитьсебе масштабы, продолжительность и исход этой войны».

Тем не менее, важно отметить, что несмотря на очевидные сомнения возможности реализации плана Шлиффена новый начальник Генерального штаба не решился на отказ от него.

Не было единства в оценке возможной продолжительностивойны в британских военных кругах. Если главнокомандующийбританскими экспедиционными силами во Франции фельдмаршал Джон Френч, как и его начальник штаба Арчибальд Мюррей верили в скоротечную войну, то военный министр фельдмаршал Горацио Китченер, генерал Дуглас Хейг, с началом войны ставший командующим 1-м английским экспедиционным корпусом во Франции, полагали, что она продлится несколько лет.

Не только прогнозы длительности, но и оценки результатов возможной войны чрезвычайно рознились. Не былонедостатка в прогнозах катастрофических последствий войныдля Европы. Опубликованная в 1910 г. и затем неоднократно переиздававшаяся работа британского либерала Н. Энджеля«Великое заблуждение» убедительно доказывала, что возможная война не принесет выгоды ее участникам, окажет пагубноевлияние на экономику европейских государств. Еще в концеXIX в. финансист, экономист и предприниматель И.С. Блиох прогнозировал, что грядущая война продлится по меньшеймере два года и завершится не вследствие победы одной изсторон, а в результате взаимного истощения. Британскийписатель Г. Уэллс в романе «Война в воздухе» нарисовал страшную картину последствий конфликта индустриальной эпохи.

Его итогами, в изображении автора, стали финансовый крах,голод, безработица, восстание в колониях, распад империй идезинтеграция национальных государств. Даже спустя 30 летпосле окончания войны вызванное ею опустошение определяло жизнь людей. Наконец, широко известен меморандумроссийского государственного деятеля П.Н. Дурново от февраля 1914 г., который предрекал социальную революцию и крахполитической системы России как результат ее возможногоучастия в войне против Германии.

02. Герберт Уэллс.jpg

Герберт Уэллс

Предметом дискуссий в современной историографии является вопрос об общественных настроениях в начале войны и, вчастности, тезис о военном энтузиазме, охватившем населениеевропейских стран. Невозможно не признать патриотическогоподъема, воодушевления лета-осени 1914 г.; нельзя сбрасыватьсо счетов поток добровольцев, пришедших на призывныепункты в первые месяцы войны, как и ту поддержку, которуюполучили правительства в ее начале, в том числе со стороныоппозиционных политических сил.

В то же время степень охвата населения воюющих странподобными настроениями была не слишком широка. Развенчивает представление о всеобщем воодушевлении первыхдней войны монография специалиста по истории германскойкультуры и общественной мысли Дж. Верхей. Исследовательне находит свидетельств энтузиазма среди населения деревни,рабочих кварталов больших городов, приграничных областей.

Верхей делает вывод о том, что «немцы ощутили начало войныпо-разному в соответствии с их половой, классовой принадлежностью, социальным статусом, возрастом, местом жительства, профессией». Порой чувства людей не поддавались рациональному объяснению – один и тот же человек мог одновременноиспытывать «гордость, воодушевление, панику, отвращение,любопытство, уверенность, злость и отчаяние».

Проанализировавший настроения британцев А. Грегори пришел к выводуо ясном осознании в обществе опасностей, которые сопровождали войну. Воспоминания очевидцев указывают на крайнесдержанное отношение к войне в русской деревне.

Почти нельзя найти свидетельств воодушевления в связи с началом войны не только среди масс населения, но и средиполитиков. Доклад германского канцлера Т. фон Бетман-Гольвега на заседании бундесрата 1 августа 1914 г., по словам Георга Михаэлса, заместителя министра финансов Пруссии, «был пронизан гнетущим унынием». Как проявление неуверенности можно расценивать действия кайзера в период июльскогокризиса. С одной стороны, он решительно поддержал Австро-Венгрию в ее стремлении покончить с Сербией. С другой – вконце июля Вильгельм II был готов нарушить план войны, ходмобилизации и повернуть войска на Восток, чтобы избежатьвступления в войну Англии. Актом отчаяния со стороны Австро-Венгрии назвал американский историк С. Вэнк объявление войны Сербии. Этот тезис подтверждается словами начальникаканцелярии австро-венгерского МИДа графа А. Хойоса: «Мы не хотим быть или казаться больным человеком. Лучше бытьуничтоженным сразу же».

03. Т. фон  Бетман-Гольвег.jpg

Т. фон Бетман-Гольвег

Таким образом, представления о будущем конфликте накануне Первой мировой войны являют собой парадоксальное, напервый взгляд, сочетание агрессивных настроений и ощущенияуязвимости. Планирование наступательной, короткой победоносной войны и в то же время опасения невозможности реализации подобного сценария; воодушевление, вызванное началомвойны, и вместе с тем предвидение ее катастрофических последствий – столь различны были распространенные в европейскихобществах взгляды.

Подобные противоречия нашли отражениев существовании в историографии противоположных подходовк оценке решений 1914 г. Если одни исследователи, делая акцентна агрессивности внешней политики государств, рассматриваютих как рациональный, просчитанный шаг на пути к реализациивнешнеполитических целей, то другие, подчеркивая факторуязвимости, указывают на высокую степень иррациональности поведения политических элит накануне Первой мировой войны.

Тезису крупного германского историка Ф. Фишера о«рывке Германии к мировому господству» противопоставляется заключение о ее «прыжке в темноту», в неизвестность.

Представляется, что особенности развития европейских государств в конце XIX – начале ХХ в. дают основания как для одного, так и для другого объяснения. Быстрая трансформация Европыаграрной в Европу урбанизированную, индустриальную, с глобальной экономикой привела к новым вызовам, а с ними и кпоявлению чувства уязвимости как на уровне системы международных отношений, так и на уровне отдельных государств.

Внешняя политика великих держав характеризовалась экспансией, расширением сферы интересов и, соответственно, области возможного столкновения. Разворачивавшийся на уровнесистемы международных отношений процесс поляризацииотражал стремление государств обеспечить свою безопасностьпосредством обретения союзников, но в то же время складывавшаяся таким образом достаточно жесткая структура ограничивала возможности для дипломатического маневра, вела кповышению вероятности перерастания локального конфликта сучастием великой державы в глобальное столкновение.

Внутригосударств политические элиты сталкивались с вызовами состороны рабочего движения и социалистических партий. Роствоенных расходов ставил проблемы источников финансирования, поиск которых сопровождался острой внутриполитической борьбой. Все это вело к формированию в среде военныхи политических элит европейских государств (хотя и в разнойстепени и масштабах) ощущения уязвимости и неуверенности,которое, однако, являлось оборотной стороной стремительногоразвития и активной экспансии. В совокупности это создавалоусловия для решений, принятых в июле 1914 г.

Елена Романова, кандидат исторических наук